Выступление председателя Комитета по бюджету и налогам Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации А.М. Макарова

Уважаемый Игорь Иванович, уважаемый Антон Германович! Просто очень рад этой встрече, спасибо за возможность выступить. Я думаю, что нет необходимости рассказывать о том, как тесно нам приходится взаимодействовать с Министерством финансов. Вот сидит Татьяна Геннадьевна Нестеренко, просто добрый ангел бюджетного комитета, без которой наша работа просто невозможна и поэтому в Госдуме уже все говорят, что Макаров представляет в Думе Минфин. Я сейчас не хочу это опровергать. Тем более, на мой взгляд, последний день показал фантастическое взаимодействие Правительства и Государственной Думы. Такого не было никогда. Вот обратите внимание. Вчера сказали, главная проблема экономики – финансово-экономический блок. И даже один из депутатов от моих коллег из фракции КПРФ сказал, просто дал рекомендацию. Дмитрий Анатольевич, уберите, наконец, из Правительства Кудрина и Набиуллину.  И прошел всего один день, ни Кудрин, ни Набиуллина больше не работают в Правительстве. Согласитесь, эффективность колоссальная.

А почему я с этого начал? Потому что после Голиковой выступать очень сложно. Мы с ней сейчас договорились, как бы. Если она зажигает, то я спокойный. После нее, что можно сказать. У меня вообще, когда я выступаю после Голиковой, всегда ощущение, что я иду по неверным стопам Паниковского. Поэтому я, строго говоря, сейчас попробую несколько моментов отметить, о которых говорила Татьяна Алексеевна с точки зрения нас простых депутатов. А вот сказали, что Минфин – суперведомство, ЦБ – мегарегулятор. А куда бедному депутату податься? Я уже о регионах не говорю, поэтому второй вопрос – это регионы.

На самом деле то, что сказала Татьяна Алексеевна, это абсолютная правда. Но, строго говоря, ведь есть как бы один  момент. Когда регионы формируют свои бюджеты, мы же понимаем, почему они показывают дефицит. Если у них бездефицитный бюджет, вот мы сидели, обсуждали с Министерством экономики, они же тогда просто кредит не смогут брать. А в принципе можно назвать еще 10 причин, почему они этого не делают. Вот только ситуация с регионами складывается совершенно разная.

И вот мне бы хотелось, чтобы то, что сегодня говорил Антон Германович, чтобы эта линия была проведена. Ни в коем случае нельзя отказываться от тех окончательных цифр, тех целей, которые поставлены в договорах с регионами. И окончательные сроки, потому что сейчас звучит передвижка сроков с 20-го куда-то, с моей точки зрения – это недопустимо. Если мы сейчас пойдем по этому пути, мы просто распишемся, что никакие договоры исполнять не надо, а это входит в очень жесткое противоречие с моими представлениями юриста советской юридической школы. Договоры надо исполнять.

Другое дело, что, наверное, необходимо предоставить право Министерству финансов, сегодня у него нет этого права, индивидуально посмотреть договоры с каждым регионом. Я повторяю, не меняя конечную точку, посмотреть возможность передвижки цифр внутри этого региона. Потому что у одних это объективные причины, у других это абсолютно субъективные. И идти вот здесь по какому-то общему пути, хотя я уверен, что сейчас все регионы напишут заявление о пересмотре договоров, вот по этому пути идти, с моей точки зрения, нельзя. Это просто будет путь в некуда.

Кстати, мне бы хотелось отметить, что это касается не только договоров. На самом деле и бюджетных кредитов, которые в связи с нарушением многим регионам придется сейчас возвращать. Опять же 50%, 30% - рефинансирования. Может быть, действительно, посмотреть разные условия. Дать возможность сменять эту цифру. Очень важно, почему я сейчас об этом говорю, потому что очень часто мы не решаем каких-то вопросов, потому что когда это происходит не в отношении всех, а в отношении одного региона, следующий приходит Следственный комитет, начинает выяснять, почему, именно, в отношении этого региона. Вот при решении экономических проблем не должно быть у тех, кто принимает решение, страха перед Следственным комитетом. Достаточно того страха, который испытывает бизнес. Это вопрос, на котором я хотел остановиться.

Теперь. Такой очень короткий вопрос. Теперь с точки зрения налоговой политики. Вы знаете, у нас все время альтернатива предлагается. Что либо увеличение налогов, либо… С моей точки зрения альтернативу снял Президент, когда он выходил от того самого Мишустина с ФНС после того, как увидел возможности, которые создавались все эти годы. Я просто хочу еще раз сказать. Коллеги, все что создавалось, нарабатывалось налоговой службой, все, что мы делали все вместе с вами, на самом деле, это не просто возможность для государства, это возможность для всех. И мы, к сожалению, в наших расчетах о том, какой должна быть налоговая нагрузка, вот эти возможности не учитываем.

Я сейчас попробую привести пример. Я просто хотел сказать, что альтернативу, на мой взгляд, снял Президент, который сказал очевидную вещь. Выполнение социальных обязательств возможно без увеличения налоговой нагрузки за счет улучшения налогового администрирования. Вот мне, казалось бы, что в этот момент надо прекратить дискуссию. Почему я сейчас об этом говорю? Да по одной простой причине. Что нам все время говорят, нам необходимы дополнительные деньги на здравоохранение, нам необходимы дополнительные деньги на образование. Причем понятно, что при этом мы говорим о том, что нам необходимо качественно улучшить. Только я боюсь, что единственное, что изменится - это количество денег, а качество посмотрите Блумберг, по качеству нашего здравоохранения. Я еще раз говорю, наверное, надо делать все, что может. Но, наверное, решать проблему надо, не заливая пожар деньгами. Бумажные деньги обладают возможностью гореть в пожаре, а металлические плавится. Качество пожара от этого не меняется практически.

Так вот, коллеги, с моей точки зрения, пора прекратить вообще обсуждать саму возможность увеличения налоговой нагрузки. Настройка налоговой системы – это настройка без увеличения налоговой нагрузки. Вот это должно быть сказано абсолютно ясно. И почему я говорю, что об этом должно быть сказано сейчас. Потому что когда Президент говорит, 2017 год – год обсуждения, 2018 – принятие решений, а 2019 год – год, с которого должна заработать стабильная налоговая система, мы не должны забывать, что летом у нас с вами основные направления бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики. И на 3 года, которые будут включать в себя и 2019 и 2020 год. И если мы сейчас займемся тем, что мы будем договариваться, насколько мы будем увеличивать налоги для того, чтобы повысить качество здравоохранения или образования, то в этом случае, мы к лету эти вопросы не решим. И люди будут чувствовать себя обманутыми. Нам очень многие вещи, Игорь Иванович, Вы абсолютно справедливо сказали, этот процесс должен быть ускорен. По крайней мере, какие-то вехи основные должны быть озвучены уже в рамках бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики. У вас срок июня месяц, другого не будет. Потом нам придется убеждать, что мы не обманываем население. Это очень важно.

Почему я сейчас, строго говоря, об этом говорю. Потому что у нас, к сожалению, звучит альтернатива постоянно от руководителя социального блока о том, что единственное, за счет чего можно улучшить качество социального сектора только за счет увеличения налогов. Я благодарен Правительству, которое наконец-то отозвало закон об увеличении налоговой нагрузки на Фонд обязательного медицинского страхования. Просто хочу напомнить, что первый закон после передачи администрирования  по взносам в налоговые органы, которое внесло Правительство Российской Федерации, мы понимаем, кто это сделал. Это был закон об увеличении налоговой нагрузки. А для того, чтобы, наверное, показать для чего это вводится, чтобы показать, кто в доме хозяин, закон отзывался, что он вносится в связи с передачей администрирования от фондов в налоговые службы. Может быть, хватит доказывать, кто в доме хозяин. Может быть, наконец, попробуем делом заняться. Все время хочется спросить таких людей, а поработать не пробовали? К сожалению, в ответ ничего не слышишь.

А теперь, с точки зрения возможности, когда мы говорим о неувеличении налогов, давайте посмотрим, что такое настройка налоговой системы. Вот, скажем, то, что озвучены везде цифры – шубы 7 млрд., которые ходили до того, как прошла маркировка. 52 млрд. – год, когда эта маркировка прошла. Понятно, что шубы вряд ли стали носить больше в стране. Но ведь смысл-то в другом. А давайте, посмотрим, а насколько увеличились доходы налоговые? Я думаю, что копейки. И на самом деле мы можем посмотреть. Потому что там несколько сот миллионов рублей можно считать статистической погрешностью. Почему? Потому что тут же выставляется фирма, которая находится на едином налоге на вмененный доход, и простите, налогов не будет. Так вот, давайте, смотреть настройку налоговой системы, причем, не обманывая бизнес. Потому что теперь мы можем, действительно, сохранить ЕНВД. Потому что теперь он становится прозрачным после того, как пойдет контрольно-кассовая техника. Мы можем сохранить, то есть то, что просил бизнес, мы можем выполнить. Но только при этом нужна модернизация этого налога. И вот тогда мы с вами получим те резервы, которые есть.

На самом деле, я сейчас могу называть реальные резервы, которые можем решить в течение этого года, не дожидаясь ничего, которые дают сотни миллиардов рублей. То, что мы можем получить.

Условно. Когда мы говорим об интернет-торговле. Я помню, что год тому назад, стоя на этой трибуне, я вам объяснял, какие цифры теряет бюджет от того, что мы не говорим о налогообложении интернет-торговли. Повторю сейчас еще раз. 2017-2018-2019 год – без этого налогообложения мы потеряем более 300 млрд. рублей. В этом году мы потеряем с вами 45. Потеряем только потому, что решили год тому назад, что, а давайте, пусть Правительство подготовит, наконец, законопроект. У нас готовый законопроект лежит. Просто очень важно, кто же его внесет, кто его подготовит.

При этом нам говорили, надо посмотреть, как будут регистрировать. Это налог на ГУГЛ, все зарегистрировались. Что хоть кто-то перенес налог в цены на потребителя? Есть какие-то крики, есть какие-то вопли? Ничего. Потому что корректно и т.д. Но то же самое и сейчас, когда была попытка остановить контрольно-кассовую технику. А ведь это попытка очень жесткая. И возникает вопрос, у нас достаточно политической воли, чтобы проводить те решения, которые мы принимаем, правильные решения? Вот на самом деле, мне кажется, вот тут главный секрет. Мне пора заканчивать, потому что после меня будет говорить Алексей Леонидович Кудрин, и он, конечно, расскажет, как надо жить на самом деле.

Поэтому последний вопрос, на котором бы хотел остановиться.  Поэтому хотел бы остановиться только на одном. Вот тут мы говорили о госпрограммах. Если можно, я, как и Татьяна Алексеевна, обращусь к Вам, Игорь Иванович.

Что такое сегодня государственная программа? Вот у меня ощущение, что Министерство и сами госпрограммы, они в таком колесе как белка бегут. Почему я об этом говорю? Потому что уже прошло три года. Сначала мы устанавливали на год правила, потом установили постоянные. Все хорошо. Внесли необходимые изменения. У нас принимается бюджет. У нас есть норма, что в течение трех месяцев до 1 апреля все государственные программы будут приведены в соответствие с бюджетом. Наступает 1 апреля, дальше смотри Голикову – сноска, сокращаю свое выступление, о том, что ничего не сделано, ничего нет. Но зато придут сейчас программы, и мы сможем смело и честно ответить, что мы подготовим все необходимые изменения вместе с бюджетом, которые внесем в Государственную Думу, когда будет следующий бюджет. И вот это, действительно, как «белка в колесе». А потом снова апрель. И белка бежит от 1 апреля к бюджету, от бюджета к 1 апреля. Эффективность ноль.

На самом деле скажу больше. Не случайно, поэтому все государственные программы, кроме одной – здравоохранение, были представлены в Правительство с грубейшим нарушением Бюджетного кодекса и закона «О парламентском контроле». Все.

Напомню, у нас месячный срок для внесения. Сначала в парламент, парламент должен иметь возможность рассмотреть, направить в Правительство замечания и потом Правительство рассматривает. Некоторые еще просто не представили, некоторые прислали после того, как Правительство их в течение 10 минут утвердило на заседании. Игорь Иванович, на Правительстве хоть один министр сказал, что есть замечания Счетной палаты, которая тоже должна была работать в эти же сроки? Нет. Сказали, что есть замечания профильных комитетов Госдумы и Совета Федерации? Нет. Правительство утвердило эти программы. Наверное, Правительство не знало о том, что идет грубейшее нарушение Бюджетного кодекса, где эти нормы напрямую написаны и закона «О парламентском контроле». Но мы же посмотрели по нарушениям сроков.

Я предлагаю посмотреть на госпрограммы с другой точки зрения. Мы же тоже в последнее время научились считать. Сотрудничество с Минфином оно облагораживает. Мы посчитали эти программы с точки зрения их влияния на экономический рост. О том, что они вообще бессмысленные – это все знают. А как влияют на экономический рост – это тоже очень интересно.

У меня к Вам просьба. Это вторая просьба к Вам, Игорь Иванович. Вы не могли бы дать поручение Министерству экономического развития. Мы-то ему направили уже соответствующий запрос, он его сегодня получит.

Кстати, в соответствии с законом о статусе депутатов запросы парламента подлежат обязательному ответу. Там уголовная ответственность, если кто-то не ответит. Дайте поручение. Мне кажется, мы увидим очень интересную цифру. Потому что мы сегодня видим, что некоторые программы просто отрицательно влияют на экономический рост. Очень бы хотелось, чтобы нас опровергли. Сказали, что мы чего-то не понимаем. Но Вы переходите к проектному подходу, Игорь Иванович. Это же здорово. Вы же прекрасно помните, какой великолепный результат дали национальные проекты. И вчера, когда премьер говорил о том, что продолжительность жизни увеличилась – это же чистый результат того проекта, который был. Реально, результатами которого есть где гордиться. То есть мы возвращаемся к тому инструменту, который показал себя эффективно.

Может быть, признать, наконец, что вот эта попытка затолкать в бюджет государственные программы было единственной попыткой кого-то, сделать так, чтобы его не знал никто, кроме тех, кто эти программы составляет.